Завтра сегодня станет вчера.
Не может быть! Серебристые паутинки всё-таки сплелись правильно в ету ночь, и я смогла сюда пробраться.
Знаешь, у меня хорошая грустная новость. Я всё-таки нашла ответ на свой главный вопрос. Не знаю, могу ли я теперь называться Заблудившейся в снах, потому что дорожка нашла меня. Пусть узкая, витиеватая, каменно-холодная, но всё же тропинка, мостик над туманной бездной.
Просто разошлись планеты, и два мира не коснутся друг друга. Они не очень подружились, и ничего тут не поделать. У меня ведь нет ни верёвочки, ни якоря, а если бы и были...
Как сказала Филифьонка:
Если я попытаюсь сделать всё точно так же, как прежде, я и сама стану прежней. Я снова стану бояться… Я чувствую это. Тогда за мной снова тайком прокрадутся циклоны, ураганы и тайфуны…
Поетому перестанем сниться. Будем писать друг другу письма, ходить по несуществующим станциям метро и слушать гудки, поднося к уху рапану. И однажды дождливым весенним утром, когда по мокрой тропинке пробегут разноцветные сапожки, кто-то в тёмном плаще будет стоять на мосту и пускать блинчики.
P.S.
Знаешь, у меня хорошая грустная новость. Я всё-таки нашла ответ на свой главный вопрос. Не знаю, могу ли я теперь называться Заблудившейся в снах, потому что дорожка нашла меня. Пусть узкая, витиеватая, каменно-холодная, но всё же тропинка, мостик над туманной бездной.
Просто разошлись планеты, и два мира не коснутся друг друга. Они не очень подружились, и ничего тут не поделать. У меня ведь нет ни верёвочки, ни якоря, а если бы и были...
Как сказала Филифьонка:
Если я попытаюсь сделать всё точно так же, как прежде, я и сама стану прежней. Я снова стану бояться… Я чувствую это. Тогда за мной снова тайком прокрадутся циклоны, ураганы и тайфуны…
Поетому перестанем сниться. Будем писать друг другу письма, ходить по несуществующим станциям метро и слушать гудки, поднося к уху рапану. И однажды дождливым весенним утром, когда по мокрой тропинке пробегут разноцветные сапожки, кто-то в тёмном плаще будет стоять на мосту и пускать блинчики.
P.S.